Теперь у нас с Морьо была своя тайна. Каждое утро начиналось с того, что он кидал мне в окошко камешек. Я  спускалась к осёдланным лошадям, и мы ехали в лес тренироваться. Морьо был строгим учителем, но никогда не издевался над моими ошибками, стараясь терпеливо объяснить, как их лучше исправить. «Выброси из головы все мысли. Следи за своими движениями. Иди вперёд, но не раскрывайся, помни о защите». Когда мне наконец-то удалось выбить из его рук меч (Морьо, конечно, поддался, но совсем немного), я попросила его научить меня драться обеими руками. Это была его любимая манера ведения боя. Морьо не любил драться со щитом, говоря, что щит хотя и защищает, но лишает маневренности. Вот тут уж мне пришлось приложить всё своё старание и умение. Довольно скоро я стала делать успехи. У меня была цель, и я старалась. Часто я представляла, что на Майтимо напал хищный зверь, а я его спасаю, или как предложу ему сразиться и выбью меч из его рук.
     В один из таких дней на меня набрёл Тьелькормо. Морьо поехал прокатиться, а я осталась ещё пофехтовать. Я присела перевести дыхание, когда ко мне вышел Турко, появившийся как всегда неслышно. Ученик Ороме мог ходить, словно парил над землёй, даже не сминая травы. Заметив у меня в руке меч, он поинтересовался, что я тут делаю.
- Просто хочу научиться.
- А мечи Морьо… - протянул Турко.
- Да, он дал мне их, когда я объяснила, зачем.
- Ну и что же ты делаешь одна в лесу, да ещё и с мечами? - насмешливо спросил он.
- Учусь. Знаешь, Охотник, ты сказал, что научишь меня стрелять из лука, когда я подрасту. Я подросла.
- Ну, то, что ты взяла меч, ещё ничего не значит.
- Значит, - упрямо сказала я. – Давай попробуем, если я смогу продержаться против тебя немного, то ты выполнишь своё обещание.
     Турко засмеялся.
- Посмотрим, наглая девчонка, что ты можешь. Но не обижайся.
     Давняя обида и злость захлестнули меня, но не настолько, чтобы очертя голову броситься вперёд. Я хорошо помнила уроки, и теперь пришло время использовать их на практике. Но всё же не стоило показывать сразу всё, чему я научилась. «Конечно, Турко сильнее меня и опытнее, но и что-то могу, - подумала я, становясь в стойку и делая вид, что мало что знаю и понимаю в искусстве боя.  - Он купится, должен поверить, потому что хочет верить в это». 
     Действительно, сначала он обращался со мной как с ребёнком-несмышлёнышем, который первый раз взял меч в руки и воображает себя великим воином, он играл со мной. Но постепенно его мнение начало меняться в другую сторону. Турко понял, что я могу представлять и опасность, а когда я схватила в другую руку ещё один меч и весело подмигнула ему, то понял, что могу быть достойным соперником. Но мысль о том, что он может проиграть девчонке, не давала Великому Охотнику покоя. Я усилила напор и стала атаковать. Он вынужден был защищаться и отступил. Конечно, я бы проиграла, если не досадная оплошность – Турко зацепился ногой за корень и упал на спину. Я подбежала и приставила ему к горлу оба меча.
- Сдавайся, Великий Охотник, - прозвучал насмешливый голос моего учителя, - похоже, она победила.
     Я стояла, держа оба меча скрещенными на плечах, необычайно гордая собой,  и тем, что он мной доволен. Морьо подошёл и помог брату подняться.
- Я должен был догадаться, что дело нечисто еще когда увидел твои мечи, - мрачно сказал Турко. – И кто бы мог подумать, что ты станешь помогать этой дикой кошке.
- Ну что же, ты ведь не спрашивал. А так тебе придётся сдержать своё обещание, - улыбнулся Морьо,– девушка ведь ждёт.
     Я уехала, оставив братьев одних. А вечером Турко сам подошел ко мне и предложил пойти пострелять. Я не знаю, о чём говорили феанарионы в лесу, но он тоже не обижал меня, хотя учителем был строгим и придирчивым, только иногда отпуская шуточки по поводу обеих кривых левых рук или ног. Наверное, Турко не хотел поддаваться брату и думал, что если уж Морьо научил меня фехтовать, то он обязан научить меня стрелять из лука ещё лучше. С ним было ужасно интересно. Лучший ученик Ороме стал для меня прекрасным учителем. Он учил меня неслышно передвигаться по лесу, уметь маскироваться, разговаривать с животными и разным другим вещам. Он мог так замаскироваться, что я проходила на расстоянии вытянутой руки и не видела его. Мне же удалось всего несколько раз спрятаться от него, но меня всегда выдавал душивший меня смех при виде выражения на красивом лице Турко, когда он не мог найти меня. Я принималась хохотать, а уж на слух Великий Охотник не жаловался. Любимым его цветом был зелёный, цвет леса, и я стала одеваться также, тем более, что этот цвет мне очень шёл.

А почему?

Короче, девочки: имена моих героев все на квенье. Так как девушка - нолдэ из Первого дома, так и придерживалась. Майтимо  - Маэдрос, Морьо - Морьофинвэ - Карантир, Туркафинвэ - Турко - Келегорм. Я рассказ писала, а потом по имени героини взяла  свой ник, бо понравился.

А потом была клятва. Меня не было, когда вы все давали её. Меня не было там в Альквалонде. Вы выбрали свой путь, а моя судьба была рядом с вами. И не могла понять сестру, которая отказалась идти с мужем.
- Как ты можешь бросить его, Лэхте, как ты можешь отказать от собственного сына?
- Ты не понимаешь, Хвэста. Они идут против воли валар, они нарушили законы. На твоих руках нет крови, ты можешь остаться.
- Но там ведь твой муж и твой сын.
- Я не пойду с ними, я останусь здесь и буду умолять, чтобы им было даровано прощение.
- Ты не любишь своего мужа, сестра!
- Я люблю его, но не могу последовать за ним. И что ты знаешь о любви, ты так молода?
- Я знаю достаточно, чтобы слушать своё сердце.
- Но Хвэста, а как же родители? Что они скажут?
- Я иду за любимым, а они дождутся, как и ты. Прощай, сестра.

     Я успела к кораблям. Я шла по гавани, усеянной телами, политой кровью. Я ничего не могла сделать, не могла всё вернуть назад. Было ужасно страшно, но дороги назад не было. Её не было для вас, а значит и для меня. И глядя на ваши изменившиеся лица я дала себе клятву, что не оставлю вас, пройду вашу дорогу до конца. Майтимо пытался отправить меня домой. Я отказалась. Морьо лишь пристально посмотрел на меня. В его глазах я видела боль пережитого. И на его немой вопрос лишь покачала головой. Нет, я не вернусь, я с вами. И его такой же молчаливый кивок. Мы умели понимать друг друга с одного взгляда.
     И болью в сердце полоснул взгляд Атаринке.
- Нет, она не пойдёт, она остаётся.
     И тоска во взгляде племянника. «Нет, мальчик, мама не идёт с нами, она осталась».

     И были сожжённые корабли, и первые потери. И была смерть Феанаро. Всё ложилось на его плечи, на плечи старшего сына. Майтимо стал королём. А я была рядом. Не вместе, просто рядом. И братья. И страшное чувство потери – Майтимо в плену. Я чувствовала, что он жив, и его братья тоже. Но как он там?
     Слёз не было, было чувство утраты, ярость, злость, ненависть. Мне казалось, что я могу сейчас пойти и разнести по кусочкам эту проклятую крепость вместе с её властелином. Но что я могу? И чувство презрения к себе тоже было. Я не могу ничем помочь, не могу ничего сделать.
     Мы были с Морьо всегда рядом в боях, освобождаясь от того,  что хранилось глубоко в душе, на ненавистного врага. И даже наедине друг с другом боялись показать то, о чём думаем, страшась того, что могли себе представить.
     И была общая радость, когда Финдекано освободил Майтимо. И заноза в сердце, что не мы это сделали. Он отважился, а  мы нет. Майтимо простил нас, он любил свою семью, привыкнув быть вечным старшим братом. Он простил нас, он всегда прощал всё младшим, но мы не сумели простить себя. Это было страшнее. Презрение к себе давило, мешало дышать.
- Выше меч, Hwinya!
     Морьо с обнажённым мечом. Жизнь здесь приучила всегда быть настороже и всегда носить с собой оружие. Я выхватываю свои. И схватка, яростная и жестокая. Не сумев ничего сделать, мы выплёскивали наши чувства друг на друга, пытаясь освободиться от этой ноши. Меч Морьо,  скользнув по моему правому запястью, рассёк кожу. Глядя на текущую кровь, он тем же мечом порезал руку и себе. Потом он приложил свою руку к моей, рана к ране, и сказал, глядя мне в глаза:
- Oselle (названная сестра)  tennoio (навеки, навечно, навсегда).
- Otorno (названый брат, побратим) tennoio.
     Мы умели понимать друг друга без слов. И, бросив мечи, мы плакали молча, обняв друг друга, разделяя общую вину.

Потом Майтимо передал корону Финголфину. Братья разъехались, а мы уехали в Химринг, я снова была рядом с любимым, не претендуя на что-то большее. Просто рядом, просто видеть, говорить. Рядом в бою, стараясь защитить. Мне было достаточно того, что он рядом, жив.
     И снова были сражения и битвы.

         Морьо приехал с подарком. Он привёз мне новую кольчугу. Я подарила ему новый плащ с вышитой серебряной восьмилучевой звездой. Я давно не занималась вышивкой, но было приятно, что руки, в последнее время привыкшие к луку и мечу, ещё помнили старые навыки. Когда-то я любила вышивать… Вдвойне приятно было сделать подарок другу. Мы долго не виделись,  и я была очень рада встрече, но какое-то непонятное чувство мешалось наслаждаться обществом старого друга. Он подхватил меня на руки и закружил по комнате. Потом поставил на пол и серьёзно сказал:
- Я помню, что ты не ребёнок.
- Знаешь, сейчас бы я многое отдала, чтобы быть ребёнком, - ответила я. – Я бы многое отдала за то, что ничего бы не случилось. Чтобы мы все оказалась там, снова весёлые и беззаботные. И чтобы всё моё горе заключалось только в том, что меня не принимают всерьёз. Чтобы мы могли сидеть в твоей мастерской. Ты бы что-нибудь делал, а я бы смотрела, как раньше. Мне кажется, это было в прошлой жизни, совсем давно…
- Ты действительно повзрослела, девочка. – Морьо взял меня за руку. – Я бы тоже многое отдал, чтобы всё вернуть назад. Но назад у нас дороги нет, ты же знаешь. Вижу, ты так и не осмелилась ему  сказать…
- Я счастлива быть рядом с ним, Морьо. Ты всегда лучше других понимал меня…
- Я и сейчас понимаю тебя, как никто. Слушай, а пойдём…
     Он привёл меня в мастерскую, снял рубаху и одел фартук.
- Сиди, будем вспоминать старые времена и делать вид, что ничего не было, что мы вернулись назад.
     Я забралась на лавку, обхватив руками колени и смотря на огонь. Морьо что-то ковал,  а я смотрела на него. И была там, в далёком прошлом, в другой жизни. И казалось: сейчас откроется дверь и войдёт Лэхте звать к ужину, прибежит Тьелпе и будет что-то советовать дяде… Я буду иногда поглядывать в окошко, не пройдёт ли Майтимо, и ловить сочувственный взгляд. Вечером  все соберутся за столом и будут шутить, Макалауре споёт что-нибудь. А утром меня разбудит камешек в окошко. Всё это нахлынуло так остро, что когда приоткрылась дверь, я с надеждой обернулась…
     В дверях стоял Майтимо. Мы с Морьо посмотрели друг на друга и поняли, что оба думали об одном и том же.
- Прости, девочка, это было жестоко…
     Я побежала к себе в комнату и рухнула на кровать лицом к стене. Когда отворилась дверь, и я услышала мужские шаги, то, не поворачивая головы, сказала:
- Прости, что убежала так. Но слишком велико было разочарование… Было так больно. Ты на время вернул меня туда, а потом стало совершенно ясно, что возврата к старому нет.
     Мне на голову легла тёплая рука.
- Знаешь, Морьо, я  разучилась плакать после того,  как освободили Майтимо. И зачем он тогда простил нас? Уж лучше была бы ненависть, чем равнодушие… Но возврата к старому нет, и я иду с вами. Чтобы вы не решили, я с вами.
     Почувствовав, что он уходит, я попросила:
- Не уходи, посиди со мной…
     Он послушно вернулся,  накрыл меня плащом, сел рядом  и снова погладил по волосам.
- Давай просто помолчим, как раньше… Знаешь, а у меня шрам так и остался, странно, да? Ведь обычно никаких шрамов не остаётся, - сказала я и прошептала - tennoio.
     Уже проваливаясь в сон, я слышала голос Морьо:
- Ну и дурак же ты, Старший! Ведь она тебя любит, тебя …   
     Мне снились пещеры, чудовища и мои руки были в крови. Пробуждение было избавлением.

Я открыла глаза, и огляделась. Я в Химринге, в своей комнате. Кажется, это был, страшный сон. Но на столе меч, и солнечный луч сверкает в камне на рукояти. Меч Морьо. Значит, не сон, значит, всё правда. Но почему? За что?
- Наконец-то ты пришла в себя.
     Майтимо. Мeldo (любимый).
- Долго я здесь?
- Две недели. Целительница сказала, что ран у тебя нет, только fea (душа)… Ты не слишком боролась за жизнь. – Он помолчал. - Мы долго не могли вытащить из твоей руки меч, так сюда и привезли. Я видел, как ты обращалась с ним.
- Я не смогла ничего сделать, я не смогла помочь им… Скажи, Майтимо, как смог этот полукровка…  как он смог одолеть их?
- Не вини себя, ты не виновата. Никто не виноват. Это судьба…
     Он стоял напротив окна, и солнце сверкало в его медных волосах. Грустное осунувшееся лицо, и зелёные глаза, наполненные болью. И мне так нестерпимо захотелось прижать его к себе и защитить от всех: от врагов, от боли, от их страшной клятвы. В этот момент я так ненавидела его отца и его проклятые камни, погубившие его самого и троих его сыновей. Я ничего уже не смогу изменить, я только могу быть рядом.
- Это ведь ты, ты вернул меня назад? – спросила я, хотя в глубине души уже знала ответ.
- Я не мог потерять ещё кого-то из своих близких, - тихо ответил он.
     Он приходил ко мне каждый день, рассказывая новости, пытаясь развеселить. Через несколько дней Майтимо пригласил меня на прогулку.

     Уже столько времени я возила с собой это платье, но надеть не решилась ни разу. Оно напоминало мне о другой жизни и о разбитых мечтах. Я давно привыкла к мужской одежде, ещё дома. В ней удобнее было ходить в лесу, да и фехтовать тоже. Сестра часто ругала меня за это, и я старалась как можно реже попадаться ей на глаза в таком виде. Это же платье было сшито специально для праздника. Я выбрала эту ткань потому,  что цвет напоминал мне глаза Майтимо – изумрудно-зелёный. Когда я сшила его, то пошла к Морьо  показать обнову. Он посмотрел на меня и сказал, что на празднике я буду самой красивой и если у брата глаза на месте, то он должен будет это понять.
- Но кое-чего не хватает. До праздника неделя, и я успею, - сказал он.
     И через три дня принёс пояс, собранный из ажурных серебряных листочков и такой же листочек, только поменьше, на тонкой цепочке.
- Тебе очень идёт, - констатировал он. – И если ты не будешь трусить, как обычно, то может и повезти.
     На редких праздниках, которые мы посещали,  я никак не могла заставить себя подарить свой венок старшему феанариону. Я долго настраивала себя, но когда доходило до дела, мне почему-то становилось так страшно, что в итоге мой венок оказывался на голове у Морьо, который начинал смотреть на меня с укором, но без слов шёл танцевать со мной,  или у Турко, что случалось даже чаще.  Самого красивого из братьев больше всего осаждали девушки, и я спешила на помощь, ловя умоляющий взгляд моего наставника. Со мной он мог проводить время так, как ему хотелось – больше всего он, конечно, любил поговорить об охоте: о ловушках, капканах, на какого зверя как и чем лучше всего охотиться. А так как я сама была в этом заинтересована, то мы весело проводили время, обсуждая предстоящую охоту.
     Я была у родителей, мы вместе собирались на праздник, когда погибли Древа и наступила тьма. Я поскакала в Форменос и когда приехала, всё уже случилось,  и  клятва уже была дана. И сомнений, как поступить у меня не было. Я переоделась, собрала вещи и поехала к Гаваням. Как и зачем я взяла это платье и пояс с собой, я не знала. Но с тех пор иногда вытаскивала его и долго смотрела. Оно напоминало мне о той, другой жизни, возврата к которой не было. Подвеску-листок я так и носила. Но с тех пор на праздниках я никогда больше не плела венков…
     И сегодня я наконец-то решилась одеть своё платье. И будь что будет, подумала я. Сегодня я всё ему скажу.

Тот день ничем не отличался от других. Мы ехали на охоту, а попали в засаду. Но большой неожиданностью это не стало. Сколько их было, таких стычек, за эти годы? Все знали, что должны делать. Воины привычно ограждали лучников, расстреливавших орков. А затем, заметив, что нас пытаются взять в кольцо, мы вытащили мечи и стали прорываться. Как всегда я была рядом с мужем, привычно успевая следить за близнецами. Они выросли, эти чужие дети, ставшие родными. Совсем взрослые, совершеннолетние.            Они стали умелыми воинами, но для меня так и оставались детьми, за которых я чувствовала ответственность.
Руки делали привычную работу, а в душе нарастала тревога. Но за кого, понять было трудно, и я старалась удерживать всех троих в поле зрения. И пропустила удар. Боль отрезвила. Я чувствовала, как горит бок, но обращать на рану внимание было некогда. И мы прорвались, убитых не было. Мы скакали к дому, а я словно плыла в тумане, погружаясь в него всё глубже и глубже.
Когда я пришла в себя, то лежала на земле, а возле меня на коленях сидел Эллерондо. Годы общения с целителями не прошли для него даром. Он очень умело обращался с ранеными. Он уже остановил кровь, перевязал мне рану  и плёл чары, чтобы облегчить боль. Майтимо стоял, сжав руку в кулак, и смотрел на меня. Я попыталась улыбнуться. Сил говорить не было, только осанве. «Не волнуйся, meldo, всё в порядке, мне уже лучше».
Майтимо вёз меня. Сколько раз мы возвращались домой так, на одной лошади… Я обнимала его за талию, прижимаясь щекой к его груди. Он целовал меня в висок, шепча всякие глупости и ласковые словечки… Больше этого не будет, я знала это точно. Это был наш последний раз. Я чувствовала, я поняла всё по виноватому взгляду Эллерондо. Мне не было страшно. Была только усталость и вина из-за того, что я ухожу, оставляя любимого.
Я плыла в каком-то потоке, то тонула в воспоминаниях Майтимо, которые он открывал мне, то выныривала обратно. Я прошу Майтимо научить меня драться на мечах, а он велит подрасти. Я убегаю, а Морьо смотрит на брата и произносит: «Дурак ты, Старший!»   Праздник, я стою с венком. Майтимо ждёт, что подойду к нему, но я отдаю его Турко. Он целует меня, и мы бежим танцевать, весело смеясь. Раннее утро, камешек в окошко. Я прибегаю к конюшне, лошади уже ждут. Морьо поднимает меня на руки и кружит, потом сажает на лошадь. А в окно на нас смотрит Майтимо.

Дома Майтимо всё время держал меня за руку, не решаясь отпустить. Он всё понял, и я видела, что он боится в это поверить. А я смотрела на него, пытаясь успокоить. Рядом  с ним стоял Эллерондо.  Эти двое держали меня, не давая уйти. Но это невозможно,  нельзя  спорить с судьбой.  И, собирая последние силы, я шепчу:
«Только живи! Живи за меня, за нас, за братьев… Только живи!»

hvesta - бриз (ветерок)
hwinya - вихрь, ураган
melda - любимая, возлюбленная
Otorno – названый брат, побратим

Извини, но так и было задумано.